Российское издание «Газета.Ru» опубликовало обширный материал Александра Рыбина, побывавшего в Нагорно-Карабахской Республике и рассказавшего о жизни Арцаха, продолжающемся противостоянии с Азербайджаном под заголовком «Война остановлена, но не прекратилась».
Автор пишет, что 24 года назад, 28 марта 1992 года, началось самое крупное с начала карабахского конфликта военное наступление азербайджанских сил на столицу Нагорно-Карабахской Республики (НКР). В ход пошло вооружение, доставшееся Азербайджану от Советской армии, в том числе установки «Град». Этому конфликту нет аналогов в современном мире. Почти 22 года война формально остановлена. Но стрельба продолжается, гибнут военные и мирные жители по обе стороны конфликта.
В минувшие выходные опять стреляли. По данным минобороны Азербайджана, на линии соприкосновения армянских и азербайджанских войск в Нагорном Карабахе в бою убит младший сержант азербайджанской армии. Минобороны Армении в ответ сообщило о ранении возле своего дома жителя села Беркабер, у другого мирного жителя от обстрела пострадал дом.
«За последние сутки ВС Азербайджана интенсивно применили стрелковое оружие, минометы калибра 60 и 82 мм, залповые ракетные установки ТР-107 по всей протяженности границы с Арменией и в зоне ответственности армии обороны Нагорного Карабаха. ВС Азербайджана вели обстрел также по приграничным населенным пунктам», – заявили в Ереване.
Александр Рыбин отмечает, что тогда, 24 года назад, во время обстрела из «Градов» жители Степанакерта срочно перебирались в подвалы. Но уже через два дня силам карабахских армян удалось остановить наступление и нанести противнику значительный урон. Азербайджанской стороне пришлось пойти на перемирие. Одно из многих перемирий карабахской войны.
Как теперь говорят карабахские военные из «старых», которые участвовали в войне 1992–1994 годов и продолжают служить в армии НКР, 12 мая 1994 года «война была остановлена, но не прекратилась», пишет автор материала.
Он подчеркивает, что почти 22 года на линии соприкосновения карабахской и азербайджанской армий продолжаются перестрелки. Периодически, как, например, в конце лета 2014 года, доходит до использования крупнокалиберной артиллерии и танков. Тогда следует активное международное вмешательство – очередная попытка договориться о заключении мира. Договориться не удается, и круг замыкается, пишет автор статьи.
«Очертания линии фронта абсолютно не меняются. Но меняются фортификации, появляются новые вооружения, меняются международные посредники и наблюдатели. А позади линии фронта, внутри Нагорного Карабаха, строятся новые здания, ремонтируются старые дороги, иностранные инвестиции вкладываются в развитие туризма и предоставляется жилье беженцам от сирийской войны», – подчеркивает Александр Рыбин.
Согласно статье, вместе с карабахскими офицерами корреспондент «Газеты.Ru» побывал на одном из участков линии соприкосновения войск в восточном направлении. «Местные офицеры попросили не уточнять детали – где именно был, точное описание фортификаций, личного состава, полные имена и фамилии военнослужащих. Не меняющаяся два десятка лет линия фронта обязывает местных быть очень осторожными», – говорится в статье.
«Система обороны в НКР состоит из нескольких линий: траншеи, позиции для артиллерии и техники. Между линиями обороны руины разгромленных сел. Вокруг длинные широкие поля – здесь ничего не сеют, но сюда пригоняют на выпас скот пастухи из близлежащих сел.
Когда начинается стрельба, пастухов и скотину эвакуируют военные – такой тут привычный ритм сельского хозяйства.
К передовой можно попасть по дороге-рву. Эта мера предосторожности появилась сравнительно недавно – три года назад. Через несколько километров от дороги ответвляются глубокие траншеи, где можно перемещаться лишь пешком: это уже первая линия. Здесь молодые солдаты и старые – по опыту службы – офицеры. Дно в траншеях застелено железобетонными шпалами, стены – бревнами или тем же железобетоном.
С непривычки здесь легко потеряться: похоже на лабиринт, часто сворачивающий то вправо, то влево, ветвящийся на новые лабиринты.
Ячейки наблюдательных постов: толстый бетон, изобретенные уже самими карабахцами крепления для безопасной стрельбы в сторону противника. Сопровождающий майор Ашот говорит, что дополнительно бетонировать укрепления пришлось пару лет назад, когда произошло “обострение”.
Никаких НИИ – только армейская смекалка. Из триплекса видно, как блестят металлические крыши ближайшего азербайджанского села – до него чуть больше 2 км. В сторону азербайджанских позиций ряды колючей проволоки, система сигнализаций, собранная из подручных средств.
Враждующие стороны отделяют друг от друга какие-то 200 м. Все это пространство плотно минировано и карабахцами, и азербайджанцами.
Вот остовы танка и бронетранспортера, подбитых во время последней танковой атаки армии Азербайджана более двух десятков лет назад. Своеобразные памятники уже ржавеющему, но не прекращающемуся конфликту.
Жилые и бытовые помещения на передовой расписаны творчеством солдат: картины карабахских гор, армянский и карабахский флаги, рисунок главного памятника НКР “Мы – наши горы”, в народе прозванного “Бабушка и дедушка”.
“Столовая раньше была открытая, но пришлось ее закрыть, бетонировать, тоже пару лет назад, – рассказывает майор Ашот. – По крайней мере одно прямое попадание тяжелой артиллерии она выдержит и даст бойцам возможность занять позиции, приготовиться к бою”.
По утверждению карабахских военных, у них строгий приказ министра обороны НКР: первыми огонь не открывать. На стрелковое оружие они не отвечают, отвечают, если по ним палят из чего-то более внушительного. Полковник Тадевосян, командир на этом участке фронта, говорит, что во второй половине марта азербайджанская сторона стала использовать 60- и 82-миллиметровые минометы. На такие обстрелы реагируют ответными обстрелами. На других участках фронта, также со второй половины марта, азербайджанцы даже применяли 120-миллиметровые минометы и гаубицы Д-30. “Разумеется, что по каждому обстрелу мы делаем сообщение наблюдателям ОБСЕ”, – рассказывает Тадевосян.
Руководитель миссии ОБСЕ в зоне карабахского конфликта Анджей Каспшик предложил прекратить взаимные обстрелы на время празднования в Азербайджане Навруз-байрама (20 марта) и армянской Пасхи (27 марта). Карабахские и азербайджанские власти дали свое согласие. Тем не менее, по утверждению карабахских военных, азербайджанская сторона “своего слова не держит – как стреляли, так и стреляют”.
Наблюдатели ОБСЕ и другие международные посредники здесь находятся с 1994 года. Но вялотекущей войны им остановить не удалось.
Время от времени активно работают группы диверсантов, заходящие в тыл противника, с обеих сторон. Продолжают охотиться друг за другом снайперы.
Хорошие дороги и зоопарк в придачу
От этого участка передовой до Степанакерта, столицы непризнанной республики, около 35–45 минут быстрой езды на “Ниве” (эту машину в Карабахе обожают и военные, и гражданские: она оптимальная для их рельефа и проселков).
Степанакерт совершенно не похож на захолустье. Он выглядит на порядок лучше многих провинциальных городов Армении.
Здесь строятся новые здания, тут ухоженные центральные улицы, современные вывески, развит общественный транспорт, на улицах чисто, дороги хорошие. Никаких следов жестоких артиллерийских обстрелов и авиабомбардировок 1992–1994 годов.
В Карабах вкладывают деньги армянские диаспоры из-за рубежа, а также российские предприниматели армянского происхождения.
Местные жители (не только в столице, но и в других районах) во многом напоминают жителей непризнанного Приднестровья: они продолжают относиться к жизни по-советски. Здесь преобладает советское, в хорошем смысле, воспитание: интеллигентность, соучастие, коллективность. Однако найти памятники советской эпохи в республике очень и очень трудно, в отличие от того же Приднестровья.
В НКР приезжают туристы из дальнего зарубежья. Хотя число их не столь велико: в 2015 году, по официальным данным, здесь побывали около 10 тыс. человек. Но это направление стабильно развивается.
Одно из популярных мест – главный духовный центр карабахских армян монастырь Гандзасар. Монастырь находится на горе. Подъем к нему начинается из села Ванк. В селе построены и продолжают строиться гостиницы, где самые дешевые номера стоят $20–30 за сутки, есть бар, супермаркеты и зоопарк.
Однако основной статьей экономики НКР остается сельское хозяйство. Работает единственное золотодобывающее предприятие в Мартакертском районе. О нем карабахцы рассказывают с восхищением: оно появилось уже после провозглашения независимости», – говорится в статье российского издания.
Автор материала указывает также на то, что «в республике остаются следы, свидетельствующие о межнациональном характере “остановленной, но не законченной войны”» – о городах Агдам и Шуши.
По словам автора материала, в основательно пострадавший от военных действий 90-х годов город Шуши иногда сбегают жители из других районов НКР, близких к передовой, когда там начинается «обострение».
«В начале марта сюда переехала из Мартунинского района бабушка Ани, когда возле ее дома, как она сказала, “начали слишком близко летать снаряды”. Теперь она торгует хлебом в ветхом киоске.
Но в НКР есть не только внутренние беженцы. Около 60 семей сирийских армян переехали в непризнанную республику, спасаясь от войны в Сирии (во время боевых действий 1992–1994 годов на стороне карабахцев были в том числе добровольцы из числа сирийских армян). Местные власти выделили им землю под строительство домов недалеко от городка Лачин и помогают в возведении домов.
Складывается впечатление, что разрешить конфликт в Нагорном Карабахе гораздо сложнее, чем в Сирии.
Преподавательница школы искусств в селе Ванк Мариам Левоновна, бывшая очевидцем и советского времени Нагорного Карабаха, и активных военных действий, говорит: “Мы, конечно, оптимисты и надеемся на лучшее, но этот конфликт вроде Израиля с Палестиной”. Они воюют между собой почти 70 лет, а у нас война всего-то двадцать, добавляет она», – резюмирует А. Рыбин.
