Апрельская война произошла по причине того, что в Баку правильно поняли – Армения в изоляции и не может ожидать какой-либо поддержки от России. Практически, Россия подала сигнал Азербайджану начать войну.
В Москве нашлись эксперты, которые утверждают, что В.Путину было не до этого, хотя он имел в виду такой оборот событий. Сигнал о начале данной войны подала Баку русская военщина, то есть русские военные официальные круги. Но имелись ранее созданные условия для такого решения.
Россия принудила Армении отказаться от каких-либо отношений, в том числе в части поставок вооружений со стороны Запада. Данная изоляция – не пустой звук. Армянские военные знают и прочувствовали это обстоятельство очень хорошо. Россия расплатится за это, и очень дорого, но расплатиться должны и прорусские агентурные и креатурные сети, которые созданы в Армении, например, «грибоедовский клуб».
Относительно В.Путина, возможно, это надуманно, но тот, кто «надумал», понимает, какую ответственность несет президент России и что этому нет оправданий. Сейчас, в век информации, «талаат-паша» не может действовать откровенно, как раньше, тем не менее, за преступление придется ответить. Непременно.
Закончилась многовековая сказка о том, что Россия является «гарантом» безопасности Армении и Южного Кавказа, в целом. Оказалось, что Россия не в состоянии предотвратить войну со стороны Азербайджана и не в состоянии прекратить поставки вооружения Азербайджану.
Может ли Армения стать страной при нейтралитете и в изолированном положении? Армении придется интегрироваться в НАТО и в Европейский союз. Причем, в данных структурах Армении придется стать, как ни странно, лидером по многим вопросам.
Сумеет ли Армения быть в такой роли? Конечно, сумеет, если избавится от диктата России. Армения потеряла слишком много времени и утратила много шансов, прежде всего, на приобретение вооружений. Это главное, чего добилась Россия, и армяне должны знать и понимать, как ответить русским должным образом.
Отношения, сложившиеся, между Россией и Арменией, несомненно, носили вполне стратегический характер, насколько это возможно в отношениях между небольшим государством в нестабильном регионе и огромной ядерной державой. К сожалению, в Армении, включая «политический класс», не исчерпаны идеалистические взгляды в отношении России.
Следовало бы в качестве примера привести отношения между США и Израилем, когда на протяжении всей истории данных отношений Израиль борется с политикой своего стратегического партнера. Понятие стратегического партнерства не вмещается в однозначные рамки и правила, и в каждом отдельном случае такого рода отношения имеют различное содержание.
Были преодолены многие проблемы, которые несколько лет (вторая половина 90-х годов и начало 2000-тысячных) омрачали армяно-российские отношения. Происходила затянувшаяся притирка сторон, в условиях незавершенного процесса формирования новых политических элит, осмысления международных и региональных политических условий.
Наряду со многими позитивными обстоятельствами, оставался нерешенным в полной мере вопрос о политических консультациях и согласовании решений по внешней политике и безопасности. Мог ли быть, в принципе, решен этот вопрос в отношениях между партнерами со столь разными весовыми категориями?
Если б в отношениях между Россией и Арменией применялся порядок взаимных консультаций, то Россия оказалась бы в весьма сложном положении, причем, не только в Южном Кавказе, но и в отношениях с Западным сообществом.
Россия не могла позволить себе принять доктрину «приоритетов», отказавшись вполне от доктрины «паритетов». То есть, селективное отношение к государствам определенного региона не было в традиции российского государства на протяжении веков, российская элита и политические проектанты не оказались готовыми к проведению такой политики, когда, делая ставку только на одно государство региона, России пришлось бы вести игру на принуждение к партнерству другого государства данного региона.
Но для проведения политики «паритетов» необходимы многие политические ресурсы, которыми может пользоваться только гораздо более мощное государство. Москва не могла вполне реализовать принцип «паритетности», даже когда существовал Советский Союз. Но в Москве сложился довольно своеобразный политический консалтинг, который никак не может воспринять идею «приоритетов» во внешней политике, вследствие своих личных и групповых интересов.
Имеется мнение, что представления о том, что корпорации оказывают большое влияние на внешнюю политику России, является преувеличением, но в любом случае столь значительные средства не могут всегда и, безусловно оставаться индифферентными к внешней политике. Вполне возможно, в Москве существуют проблемы с принятием внешнеполитических решений. Но главным фактором, который ограничивает применение практики политических консультаций, является стратегия США и Западного сообщества в отношении России и Евразии.
США и их партнеры проводят в Южном Кавказе, как и в Восточной Европе и Евразии не просто политику «паритетов», они проводят весьма выверенную политику универсализма, когда происходит формирование идентичного, однородного, но не одномерного «поля», когда весь этот супер-регион включается в новые отношения, с новыми для него приоритетами и целями.
Эта гигантская политическая и геоэкономическая экспансия не оставляет России степени свободы для выстраивания таких отношений со своими партнерами, которые могли бы вполне учесть их потребности в сфере экономики и безопасности.
Распространенный тезис о том, что Россия до сих пор не имеет выверенной политики в Южном Кавказе, не отражает реальности. Россия всегда имела определенные политические приоритеты и последовательную политику в Южном Кавказе, которая включала многие инструментарии различного свойства, но ее место и роль в международной политике оказались столь неясными и малопредпочтительными, что она не могла добиться существенных успехов, или, во всяком случае, таких результатов, которые она сама считала бы успехом.
Происходит борьба за влияние атлантического и евразийского блоков, которые имеют противоречивые тенденции развития, и рассматривать отношения между Россией и Арменией вне этого контекста было бы заблуждением.
Вместе с тем, данные геополитические расклады не умаляют значения вторичных и третичных факторов в развитии процессов в российско-армянских отношениях.
В Москве получили употребление оценки, которые ставят под сомнение данные отношения и предвосхищают интеграцию и включение Армении в НАТО. Действительно, это весьма конкретный вопрос, и Россия не может себе позволить делать вид, что такой проблемы не существует.
Но странным является то, что политическое руководство Армении неоднократно, практически, регулярно, ежегодно делает заявления и пояснения о том, что Армения не имеет повестку вступления в НАТО, среди политических деятелей страны, практически, нет тех, кто лоббировал или проталкивал бы эту идею любой ценой, не ведется соответствующей дискуссии по этому вопросу, а в Москве данные оценки все более усиливаются.
Политические партии предыдущей правящей коалиции слишком усиленно были заняты ситуационными проблемами, чтобы иметь представления об отношениях с НАТО. В условиях отсутствия левого политического спектра, все же, сохраняются широкие левые настроения в стране, что также не усиливает стремление общества к вступлению в НАТО.
В военных кругах, возможно, и возник интерес к НАТО, но стало понятным, что этот интерес проявляется к вооружениям и военному строительству, которое проводится НАТО. Скорее всего, в среде армянских военных имеются опасения оказаться в изоляции, так как в планах НАТО имеются задачи по расширению состава альянса. Вместе, большая часть военных видит в ОДКБ реальную альтернативу обеспечения безопасности страны.
В свое время в Лондоне была проведена «мозговая атака» при участии 12 ведущих британских военных и политических экспертов по теме перспектив интеграции Армении в НАТО. По результатам данного обсуждения эксперты пришли к выводу, что важна вовсе не технология «входа» Армении в НАТО, а технология «выхода» из ОДБК и Договора с Россией.
Игорь Мурадян
Источник: «Лрагир.ам»
