«В своем противостоянии с Арменией, в своих военных расходах Азербайджан полностью зависит от доходов от продажи нефти», — говорится в статье азербайджанского исследователя из США Алека Расизаде, английский оригинал которой был опубликован в международном журнале Iran and the Caucasus. Перевод публикации доступен на сайте Общественного Института политических и социальных исследований Черноморско-Каспийского региона.
Автор отмечает, что нефтяная продукция обеспечивает 85% доходов госбюджета Азербайджана, на неё приходится 78 % ВВП страны и 92% азербайджанского экспорта. Именно за счет нефтедолларов власти Азербайджана поддерживают политическую стабильность.
В публикации сказано, что львиная доля нефтяных доходов приходится на один кластер, состоящий из трёх морских месторождений нефти Азери–Чираг–Гюнешли (АЧГ), которые были открыты еще советскими геологами. Этот сектор даёт 42 млн. из 50 млн. тонн ежегодного производства азербайджанской нефти. Иностранными кампаниями было подписано 23 контакта на разведку нефти, однако они не нашли ни одного нового месторождения в Азербайджане.
«Приукрашивание объёмов углеводородных активов Азербайджана преследует цели, выражаемые известной формулой: чем больше энергоресурсов имеет конкретное нефтяное государство – тем больше уважения и терпимости проявляет по отношению Запад к правящему там режиму, имитирующему демократию», — пишет Расизаде, отмечая, что оценивать перспективы Азербайджана необходимо, учитывая полную зависимость страны от нефтяных месторождений, «по мере истощения которых экономическая мощь страны будет уменьшаться, что, в свою очередь, уменьшит и шансы Азербайджана на решение Карабахского вопроса силой».
Автор отмечает, что запасы месторождения АЧГ в Азербайджане — гостайна, однако, зарубежные источники считают, что текущий уровень добычи на АЧГ будет исчерпан к 2019г. В 1992г. доказанные запасы нефти Азербайджана оценивались в размере 1,3 млрд. баррелей. Эта оценка была увеличена до 7 млрд. баррелей в 2002г. и остаётся неизменной. При этом, 5 млрд. из них приходится на кластер АЧГ. Учитывая ежегодные объемы нефтедобычи, автор считает, что за 16 лет из общего объема в 7 млрд. баррелей в Азербайджане уже откачали около 3 млрд., и осталось около 4 млрд.баррелей, в том числе 3 млрд. баррелей – на АЧГ.
А. Расизаде указывает, что если 3 млрд. баррелей имеющихся на АЧГ запасов разделить на 365 млн. баррелей ежегодной добычи, то очевидно, что срок завершения эксплуатации месторождения АЧГ заканчивается в 2019г. Он отмечает, что 2010г. был пиком добычи азербайджанской нефти, и с 2011г. начинается падение. Добыча не будет остановлена сразу, однако ее снижение на 10% в год станет тяжёлым ударом по Азербайджану.
Автор высказывает предположение, что реальное падение добычи может стать ещё больше, потому что азербайджанские чиновники раздувают объемы нефтяных запасов страны: они таинственным образом увеличиваются, вместо того, чтобы уменьшаться – несмотря на то, что ежедневно выкачивается 1 млн. баррелей. По словам чиновников, запасы азербайджанской нефти выросли до 923 млн. тонн, что эквивалентно 6,7 млрд. баррелей. Иными словами, запасы нефти в Азербайджане после 18 лет добычи и отсутствии новых открытий, сократились на 300 млн. баррелей, что составляет объем производства нефти в стране приблизительно за один год. Куда исчезли объемы, которые добывались в оставшиеся 17 лет, – неизвестно.
«Такое же преувеличение применяется и к запасам азербайджанского природного газа, которые, согласно надеждам властей, восполнят сокращающиеся доходы», — пишет автор, отмечая, что запасы газа в стране (1,2 трлн. куб. м) незначительны по сравнению с соседними Туркменистаном, Ираном и Россией.
Расизаде пишет, что Азербайджан добывает 15 млрд. кубометров газа, 10 млрд. из которых потребляется внутри страны, а 5 млрд. экспортируется в Турцию. При том, что Туркменистан экспортирует 70 млрд. кубометров газа, а Россия – 350 млрд. кубометров.
«С начала 2011г. начинается завершение эпохи нефтяного бума в Баку. Так, нельзя не учитывать данных, свидетельствующих о спаде производства азербайджанской нефти», — пишет автор, указывая, что согласно официальным данным Азербайджана, в январе 2011г. было зарегистрировано сокращение уровня нефтедобычи на 4%, газодобычи – на 10%, и сокращение экспорта газа на 27%.
Автор отмечает, что общий объем производства азербайджанской нефти достиг своего пика в 2010г., а наиболее производительные каспийские нефтяных платформы за 2005-2010 годы сократили выход продукции с 13 до 12 млн. тонн, пополнив список других морских платформ, уже показывавших снижение в течение последних нескольких лет.
«Учитывая незначительный объем экспорта природного газа и несомненный конец эры большой нефти, отсутствие реального промышленного производства и реальной промышленной инфраструктурной базы в постнефтяную эпоху может воздействовать на экономическую ситуацию и привести к разочарованию в обществе. В Азербайджане пока не разработаны какие-либо альтернативные источники экономического дохода, которые были бы сопоставимы с нынешними доходами от экспорта нефти», — пишет А. Расизаде.
В публикации подчеркивается, что Баку не стал ни Кувейтом, ни Дубаем и нефтяной бум в Азербайджане завершится в течение нескольких лет. При этом, закрытая политическая система Азербайджана блокирует важную дискуссию о вызовах эпохи после нефтяного бума, стимулируя чувства апатии и самодовольства. «Подобная чрезмерная зависимость от добычи нефти и неравномерное распределение общественных богатств увеличивает общественное разочарование действиями правительства, увеличивая вероятность роста радикализма и распространения нестабильности в Азербайджане», — пишет автор.
«Более важным является международное давление, которое правительство Азербайджана пытается оказывать на великие державы в решении карабахского вопроса при помощи нефтедобычи, используемой в качестве рычага внешней политики. Гейдар Алиев выражал в 1994г. надежду на то, что интерес Запада к энергетическим ресурсам его страны будет играть в Карабахском вопросе на стороне Азербайджана. Состав консорциума, включавший американские, европейские и даже российские компании, превосходно вписывался в данную стратегию. Однако надежды Алиева увязать разработку нефтяных месторождений с решением Карабахского конфликта возымели лишь незначительный эффект», — говорится в публикации.
Автор отмечает, что единственным выигрышем Баку на этом пути стало смягчение в 2011г. принятой в 1992 году 907-й поправки. Тогда в Баку попросили американские нефтяные компании, участвующие в международном консорциуме по добыче нефти в Азербайджане, выступить в Вашингтоне против армянской диаспоры, настояв на полной отмене вышеупомянутой поправки. Однако, политическое влияние многочисленной армянской общины уравновесило в Вашингтоне мощное нефтяное лобби, способствовавшее продвижению азербайджанских интересов.
«Стратегия дипломатической победы над Арменией руками заинтересованных в нефти великих держав не удалась: ни ЕС, ни США не увеличили свою поддержку Баку в Минском процессе. Этот стратегический провал вызвал пересмотр вектора дипломатического воздействия азербайджанской нефти на Запад: оба Алиевых обратили своё внимание на Москву, пытаясь манипулировать в своём диалоге США и НАТО “русской картой”», — пишет эксперт.
Как говорится в статье, Россия остаётся сильной военной державой региона, однако её способность контролировать происходящие там события гораздо меньше, чем полагает большинство наблюдателей. Природные барьеры Кавказского хребта и повстанческая активность на Северном Кавказе уменьшают операционные возможности Москвы на Южном Кавказе. И чтобы противостоять растущей политической мощи и экономическому влиянию Турции и Ирана, Россия нуждается в содействии армян, абхазов, осетин и других народов региона, способных поддерживать её интересы, пишет Расизаде, напоминая об августовской войне 2008г. и последующей консолидации российско-армянского военного альянса.
«Спокойная реакция на Западе на оба этих события приводит к мысли о том, что уменьшение значимости Кавказа с точки зрения западных стратегических интересах было бы очень полезным для его народов. Рассмотрение региона в этом контексте позволит местным органам власти сконцентрироваться на решении собственных насущных проблем в рамках имеющихся на это ресурсов», — считает автор.
По словам автора, Южный Кавказ является важным транспортным коридором экспорта энергетических ресурсов Каспия, зависящим от России и Ирана. Однако романтический проект Великого шёлкового пути, который простирался бы от Средней Азии до Константинополя, о котором заговорили после распада СССР, был нереальным. В то же время он породил завышенные ожидания со стороны расположенных на этом пути народов, относительно якобы важного их значения для Запада и антагонизма со стороны России и Ирана. Кроме того, «энтузиасты» на Западе в 1990-е годы высказывали экстравагантные оценки запасов нефти Каспийского бассейна, приравнивая их к запасам Персидского залива. Впоследствии выяснилось, что эти оценки были преувеличенными почти в 10 раз.
«В нынешних условиях, вследствие грозящей ему экономической и стратегической незначительности для Запада после пика нефтяного производства в 2010 году, Азербайджан нуждается в большем реализме применительно к своим целям в Нагорном Карабахе, так как его способности склонить великие державы к своей точке зрения будут сокращаться по мере выработки нефтяных резервов в 2011 – 2019 гг.», — резюмирует Алек Расизаде.
