110 лет назад, в феврале и августе 1905 года, в Баку произошли события, надолго определившие отношения между армянами и азербайджанцами, которые были известны миру как татары. Столкновения двух этносов трансформировались в резню армян, разграбление их домов, магазинов и предприятий. К этим страницам истории обратился итальянский дипломат, журналист и путешественник Луиджи ВИЛЛАРИ (1876-1959).
В мятежные годы начала ХХ века он побывал на Кавказе и отметил, что татарская интеллигенция является “неистово антиармянской и пользуется поддержкой правительства, видящего в ней противовес национальным и социалистическим устремлениям армян”. В 1906 году Л.Виллари издал в Лондоне книгу “Огонь и меч на Кавказе” — непредвзятый и серьезный анализ бакинской трагедии. Книга Виллари мало кому известна, кроме специалистов. Недавно она была вновь переиздана в переводе Карена Вртанесяна. Публикуем отрывки из этой весьма примечательной книги.
…Мое первое впечатление от Баку было крайне мрачным. Серые, унылые, плохо вымощенные улицы, покрытые толстым слоем пыли. Прохожих очень мало, зато патрули попадаются на каждом шагу. Дома из серого камня или глины, окна закрыты ставнями. Время от времени можно встретить более внушительные здания — это особняки нефтяных королей и офисы различных компаний. На одной-двух улицах есть красиво оформленные магазины, дальше снова жалкие татарские. Группы татар и армян сердито и возбужденно жестикулируют, в подворотне видна кучка вооруженных людей, чуть дальше стоит казачий патруль с ружьями наперевес. Над городом нависли ожидание и тревога, впереди маячат новые события, новые ужасы, которые, возможно, превзойдут прежние.
Баку во всех отношениях уникальный город. Его внешний облик и прошлое, его богатство и природные условия, характерные черты его жителей составляют набор одновременно чудесный и жутковатый, очаровательный и отталкивающий. Город расположен на холмах при обширной, удобной бухте. Сверху на склонах старые татарские и персидские кварталы — настоящий лабиринт извилистых узких улочек и ветхих полуразвалившихся домов. Есть также остатки старой персидской крепости, ханский дворец, украшенный красивым восточным орнаментом, древняя крепостная стена, несколько живописных мечетей и бань. Татарский базар зажат в узком пространстве, здесь полно лавочек и магазинчиков классического восточного типа, который остается неизменным от Боснии до Индии. Здесь же остатки византийских и арабских оборонительных сооружений. Прямо перед крепостью возвышается странная башня высотой в 150 футов, рядом остатки стен выступают из воды у самого берега моря.
При своем огромном богатстве Баку один из самых неустроенных городов в мире. Уличное освещение недостаточно, конка находится в жалком состоянии, антисанитария ужасная, в центре много пустырей, питьевую воду получают только за счет дистилляции морской. Окрестности Баку исключительно пустынны, здесь не растут ни деревья, ни трава. Апшеронский полуостров выдается на восток, здесь расположен Черный город с нефтеочистными сооружениями. Неподалеку — нефтяные поля в Балаханах, Сабунчах и Раманах, скважины в Биби-Эйбате расположены восточнее самого города.
Баку очень древний город. Говорят, он был основан в шестом веке и быстро приобрел значение центра торговли. Это лучший порт на Каспии и лучший транзитный пункт для связи с Персией и Центральной Азией. Византийские греки, арабы, персы, татары и русские правили в Баку в разные времена, но самое длительное персидское господство оставило самый глубокий след. Еще в давние времена были известны местные запасы нефти и природного газа — о них часто упоминают средневековые авторы. Вечно горящие, бьющие из-под земли факелы почитались огнепоклонниками. Вся история города представляет собой непрерывную цепь кровавой вражды и побоищ. В XVI-XVII веках в Баку, как и во всем Восточном Закавказье, правили татарские ханы, вассалы Персии. Петр Великий жаждал прибрать его к рукам из-за выгодного для торговли положения и природных богатств. В 1722 году он направил экспедицию из Астрахани для захвата Дербента, на следующий год русские заняли и Баку. Были сделаны попытки добычи нефти, вырыто пятьдесят колодцев, но работы велись на примитивном уровне.
Армянские поселения уже существовали в Ширванской провинции, после русской оккупации их число 
увеличилось. В 1735 году при императрице Анне Баку был возвращен Персии и находился под властью шаха до 1806 года, когда город окончательно вошел в состав Российской империи. Нефтяная промышленность развивалась здесь вначале медленно, затем, в последние двадцать лет, поразительно быстрыми темпами. В 1858 году была предпринята попытка получить очищенную нефть из нефти-сырца, в 1863 армянин Меликов построил первое очистное сооружение. Первопроходцами нефтяной индустрии были армяне, хотя русские и иностранцы вскоре нахлынули в Баку в большом количестве. В 1871 году пробурили первую скважину, с тех пор новый метод добычи восторжествовал над прежним. Через два года забил первый нефтяной фонтан, за ним последовали другие. Фонтан Орбелова (1877-81) достигал высоты в 200 футов и выдавал миллион пудов сырой нефти в неделю, фонтан Манташева, забивший в 1881 году, оказался в два раза выше. Общий объем добычи бакинских нефтяных месторождений возрос с 25 миллионов пудов в 1880 году до 615 миллионов пудов в 1904-м. В настоящее время инвестиции в нефтедобычу колеблются между 30 и 40 миллионами фунтов стерлингов, из них почти 8 миллионов — английский капитал. Развитие нефтяной индустрии превратило Баку в один из главных промышленных центров России и, можно сказать, всего мира.
Рост отрасли обеспечивается главным образом благодаря иностранному капиталу. Можно с уверенностью сказать, что Баку в значительной степени нерусское предприятие. Среди наиболее крупных фирм стоит упомянуть “Братья Нобель” (шведы, принявшие российское гражданство), “Каспийскую и черноморскую нефтеторговую компанию” (семейство Ротшильд). Великобританию в этом списке представляют “Российская компания нефти и жидкого топлива”, “Бакинская российская нефтяная компания”, известная под сокращением “Б.О.Р.Н.”, компания “Шибаев”, “Европейская нефтяная компания”, компания “Биби-Эйбат”. Армянский капитал представлен компаниями “Манташев”, “Московско-Кавказская”, “Арамазд” и “Каспийской компанией” Гукасова. Русский капитал — это “Бакинская нефтепромышленная компания”, “Российская нефтяная компания” и “Российская нефтепромышленная компания”. Финансовые вложения в отрасль крайне рискованны. Бурение скважины — очень дорогая операция стоимостью до 10 тысяч фунтов и более, а в результате можно не получить ни капли нефти. Огромные состояния приобретаются и теряются за пару недель.
Бакинская торговля, особенно морские перевозки, целиком находится в руках татар. Известный богач Тагиев, сделавший себе состояние на продаже участка нефтеносной земли, владеет целым пароходным флотом. Ростовщики тоже исключительно татары. Однако, несмотря на богатство и предприимчивость некоторых из них, подавляющее большинство пребывает в варварском состоянии. Своим развитием Баку прежде всего обязан армянам — они были первыми в широкомасштабной разработке нефтяных месторождений современными методами, они составляют значительную часть квалифицированных рабочих, а также управляющих, инженеров и капиталистов. Благодаря крупным британским инвестициям несколько англичан и других иностранцев занимают в отрасли видное положение. Черную работу выполняют татары, лезгины и персы, квалифицированную — армяне и русские, управление сосредоточено в руках армян, русских и иностранцев.
Соперничество между армянами и татарами в Баку имеет давнюю историю и отличается от общего характера вражды этих народов в остальных частях Кавказа. Татары всегда считали Баку своим городом. Татарские ханы властвовали здесь веками, значительное большинство населения провинции составляют татары, и общий облик региона вплоть до недавнего наплыва иностранцев был преимущественно татарским и мусульманским. Однако армяне, более образованные, сообразительные и напористые, постепенно приобретали в городе все большее влияние, тесня при этом татар. Есть всего две небольшие татарские нефтяные компании, хотя многие татары проявляют интерес к отрасли. В Баку, где армяне находятся в меньшинстве, они преобладают в городском совете, тем более что закон запрещает нехристианам иметь больше половины мест в органах местного самоуправления. Армяне успешно конкурируют даже с иностранцами. Хотя армянский капитал составляет в отрасли всего 35%, пять из семи членов “Съезда” (“Совета производителей нефти”) армяне по национальности. Татар нет не только в “Совете производителей”, но и в Комитете фондовой биржи.
За время пребывания в Баку меня чрезвычайно поразило ожесточение иностранцев против армян, кроме двух-трех случаев, их симпатии целиком были на стороне татар. Признаюсь, такое единодушие произвело на меня впечатление. Приехав на Кавказ без всякой предвзятости, я уже начал склоняться к мысли, что страдания армян сильно преувеличены европейской прессой, а на татар она напрасно клевещет. Агаев, которого я навестил, убедительно доказывал правоту татар, тогда как англичане, русские и прочие сторонние наблюдатели были почти единодушны в своем осуждении армян. Даже простые русские солдаты и полицейские на вопрос, кто виноват в беспорядках, отвечали без тени сомнения: “Армяне”.
Там, где расовая и религиозная вражда раскалилась добела, трудно сразу взвесить все “за” и “против”. Волей-неволей приходится полагаться на суждения тех, кто хорошо знает край и кажется нейтральным. Но постепенно я приходил к заключению, что иностранцы не столь уж беспристрастны, как кажется поначалу. Не говоря уже об умении мусульман производить впечатление, на позицию иностранных финансистов и предпринимателей влияет их конкуренция с армянами. Если б не армяне, иностранцы прибрали бы к рукам всю бакинскую нефтяную промышленность, вместо этого им приходится иметь дело со способными, энергичными, предприимчивыми соперниками.
Вдобавок армянские рабочие гораздо менее сговорчивы, чем татарские, у них выше требования по оплате труда, питанию, условиям проживания, они требуют для себя бань, читален и т.д., тогда как татары приноравливаются ко всему. С ними можно обращаться как угодно, стоит только добиться расположения их предводителей и местных российских властей. Но с армянами нужна осторожность. Будучи политически более грамотными, чем татары, они гораздо требовательнее. Волнения среди армян в ответ на репрессии властей против их церкви не были впрямую направлены против нефтепромышленников, однако причинили им убытки, создав напряженную атмосферу в городе.
Все вышесказанное объясняет ожесточение иностранцев против армян. Один видный промышленник-англичанин прямо заявил мне, что всех армян необходимо уничтожить. Он обвинял их во всех мыслимых преступлениях, видел в них первопричину всех волнений, источник всякой революционной агитации. Если верить ему, армяне даже покушались на его жизнь. Убедительных доказательств он не представил, из других источников я не смог получить ни одного.
События в Баку не остались без внимания прессы, но освещались они отрывочно и часто недостоверно. Будет полезным изложить их в правильной последовательности. Здешние погромы стали эпизодом кровавой драмы армяно-татарской вражды, при этом февральская резня оказалась первым случаем открытого и крупномасштабного противостояния. Его можно рассматривать как часть борьбы современных идей и азиатского варварства, которая происходит везде на Востоке, в том числе и в России.
В июле 1903 года разразились стачки русских и армянских рабочих на нефтепромыслах. Они имели главным образом экономическую природу, но присутствовала и политическая подоплека, как и в других стачках того же года по всей Российской империи. Началось революционное движение. Несколько буровых вышек было сожжено, и общее положение в Баку стало вызывать беспокойство тогдашнего губернатора генерала Одинцова. В августе для изучения ситуации в город прибыл заместитель министра внутренних дел генерал фон Валь.
Князь Голицын, поглощенный своей антиармянской политикой, несколькими неделями раньше провел конфискацию собственности армянской церкви, и в октябре на его жизнь было совершено покушение. В начале 1904 года представитель грузинской знати князь Накашидзе, который в качестве Эриванского вице-губернатора активно участвовал в конфискации, был переведен на новое место и назначен губернатором Баку. Его прибытие совпало с обострением армяно-татарской вражды. Взрыв казался неминуемым, многие армяне отослали свои семьи из города. В июне 1904 года князь Голицын навсегда покинул Кавказ и отбыл в Санкт-Петербург. К концу года князь Накашидзе был вызван в столицу и после нескольких встреч со своим бывшим начальником вернулся в Баку. Возбуждение и взаимная ненависть в городе нефти усилились, но губернатор ничего не делал для примирения. Наоборот, он постоянно говорил об армяно-татарской резне как о неизбежном событии, открыто поощрял татар и относился к армянам с явным холодком. Когда армянская делегация явилась выразить свои опасения и просить власти о защите, он ответил только одно: “Не стреляйте сами — и никто не станет стрелять в вас”.
Власти постоянно твердили татарам, что армяне замышляют резню мусульман и нужно быть начеку. В начале февраля татарский торговец Касум-бек, совершивший несколько актов насилия над армянскими детьми — девочками и мальчиками, — подвергся нападению и был ранен. Касум-беку удалось убить нападавшего армянина. Арестованный, он пытался бежать, и конвойный, также армянин по национальности, застрелил его. Этот конвойный оказался членом революционного комитета, но армяне отрицали, что именно партийная организация отдала приказ убить Касум-бека. Они утверждали, что солдата склонила к этому семья одного из пострадавших от Касум-бека мальчиков.
Родственник Касум-бека, состоятельный татарин по фамилии Бабаев, решил по татарскому обычаю отомстить. Через несколько дней поблизости от городской церкви он совершил покушение на человека, на которого ему указали как на убийцу Касум-бека. Бабаев промахнулся и в последовавшей затем суматохе был застрелен сам.
Этот случай взволновал весь город. Князь Накашидзе призвал несколько армянских журналистов в свою резиденцию и обратился к ним с длинной речью об опасности резни. Если татары поднимутся, он не сможет защитить армян из-за недостатка войск и ненадежности полиции, большей частью состоящей из самих татар. Один из армян, участников встречи, сообщил мне, что некоторые ее части слово в слово повторились потом в губернаторском рапорте после резни — похоже, Накашидзе заранее предвидел развитие событий. Процессия с телом Бабаева проследовала по татарским кварталам. Если бы князь Накашидзе пожелал предотвратить беспорядки, он бы ее остановил. Вид погибшего привел мусульман в ярость и 19 февраля они начали убивать подряд всех армян. Последние защищались как только могли, но татар, лучше вооруженных, было во много раз больше. Власти никак не реагировали на отчаянные призывы о помощи от армян, осажденных в своих домах. Князь Накашидзе отвечал, что не имеет войск и ничем не в состоянии помочь, хотя на самом деле в его распоряжении было две тысячи человек.
М.Адамов, один из богатейших армян Баку, трое суток провел в осаде в собственном доме. Будучи первоклассным стрелком, он собственноручно убил нескольких нападавших, прежде чем сам погиб вместе с сыном. Ворвавшись внутрь, татары перерезали всех обитателей и подожгли дом. Такая же судьба постигла Лалаева, другого богатого армянина, который защищался до тех пор, пока не закончились боеприпасы, после чего все домочадцы были убиты, а дом сожжен. На его обращения о помощи губернатор не дал никакого ответа, зато лично прибыл на место, как только все было кончено. Только на четвертый день, когда исчерпались силы и нападавших, и обороняющихся, погром прекратился и воцарилось относительное затишье. Убито было от трехсот до четырехсот человек (по официальным данным 218 армян и 126 татар).
Несколько месяцев прошли сравнительно спокойно, хотя случались отдельные убийства. Обе стороны вооружались, армяне более активно. Убедившись во враждебном отношении властей, они поняли, что могут рассчитывать лишь на самих себя. Революционный комитет проявил большое усердие в сборе денег как с армян, так и с зарубежных фирм, которые подвергались шантажу и угрозам. Оружие и взрывчатка нелегально доставлялись из Москвы. Татары, чувствуя покровительство властей, не предпринимали такой активности. Официальное расследование беспорядков было поручено сенатору Кузминскому, но его выводы были напечатаны только в начале этого года, и никто из виновных не был наказан. Армяне взяли дело мщения в свои руки, и 24 мая князь Накашидзе погиб от взрыва бомбы. Его вина в бакинских событиях в любом случае не подлежит сомнению. Ответственность Голицына под вопросом — князь покинул Кавказ несколькими месяцами раньше беспорядков в Баку, однако они, безусловно, стали прямым следствием его политики. Возможно, князь Накашидзе получил от него наставления во время своей поездки в столицу.
После убийства князя Накашидзе было объявлено чрезвычайное положение, генерал-губернатором стал генерал Фадеев, некогда отличившийся при взятии Карса. Новый наместник Кавказа князь Воронцов-Дашков был более расположен к армянам, чем его предшественник, права армянской церкви на собственность были восстановлены. Однако служащие низшего ранга и полицейские чины остались в большинстве своем креатурами Голицына, и власти Баку по-прежнему отказывались признавать ситуацию взрывоопасной. Всего за несколько дней до сентябрьской вспышки насилия было роздано около 16 тысяч разрешений на ношение оружия за подписью генерала Фадеева. Когда комитет нефтепромышленников обратился к нему с призывом осознать серьезность положения и предоставить необходимую защиту, его благородие самодовольно ответил, что все обойдется и вообще “все к лучшему в этом лучшем из городов”. Генерала Фадеева не обвиняют в провоцировании второй вспышки насилия или в поощрении татар. Но он не предпринял необходимых мер с тем, чтобы предотвратить беспорядки, хотя личный состав городского гарнизона был увеличен до шести тысяч человек.
Социал-демократы, главным образом из числа русских рабочих, снова начали агитировать в пользу гражданских свобод и улучшения положения рабочего класса. Армянский и Социалистический комитеты работали раздельно, но оба желали установления конституционной власти. Армянские рабочие, как и социал-демократы, выдвигали экономические требования, хотя их комитеты были прежде всего политическими. В конце августа состоялась стачка в трамвайном депо, и движение встало на несколько дней. Татарский и армянский кварталы были, как я уже говорил, разделены рядом опустевших домов, Баку превратился в два военных лагеря. Перестрелка усиливалась, несколько домов было подожжено. Тем не менее в самом городе благодаря генералу Фадееву так и не произошло ничего серьезного. Подчиненные ему войска не позволили прорваться в город сельским татарам, которые в большом числе скопились на окраинах.
Гораздо хуже складывалась ситуация на нефтепромыслах. Как только распространились слухи о стычках в Баку, большие массы татар направились вместе со своими предводителями в сторону Балаханов и Раманов, где к ним присоединились сельские жители. В ожидании нападения армяне заняли оборонительные позиции. За ночь татары подожгли нефтепромыслы в Балаханах и Раманах, принадлежащие армянским компаниям. Вскоре нефтеносные месторождения накрыло облако дыма, языки пламени рвались вверх от горящих вышек. Отчаянная борьба завязывалась всюду, где сталкивались татары и армяне, однако первым пришлось гораздо тяжелей, чем в феврале. Нападение на Общество нефтепромышленников было отбито с потерями, многие татары были застрелены казаками на промысле “Ватан”. Пятого числа меньшие по масштабам бои происходили возле Сабунчинского госпиталя, где находилось около двух тысяч армян и некоторое число казаков. Некоторые армяне, застигнутые врасплох, пытались скрыться, но были пойманы татарами и разрезаны на куски. Часть из них покинула укрытия в ответ на обещание сохранить им жизнь, все тут же были жестоко убиты. На промыслах Меликова несколько армян заперлись в здании, но татары облили его керосином и подожгли. Не щадили никого, невзирая на возраст или пол.
Между тем перестрелки и поджоги начались на приисках в Биби-Эйбате. Промыслы Питоева, Манташева и других армян сгорели дотла, ущерб был нанесен и собственности английских компаний “Олеум” и “Б.О.Р.Н.”. Водонапорные сооружения тоже горели, поэтому погасить пламя не было никакой возможности, отряды казаков и моряков Каспийской флотилии не в состоянии были сдерживать татар. У берега появилось несколько судов, набитых вооруженными татарами. По слухам, один из этих кораблей прибыл с территории Персии. Однако в большинстве случаев высадиться татарам не позволили. Жертв в Биби-Эйбате оказалось гораздо меньше, чем в Балаханах, убито было несколько армян, но большинству удалось спастись. Наконец прибыли армейские подкрепления из Тифлиса и Ростова, артиллерийские орудия разместили на позициях как в районе нефтепромыслов, так и в городе. Армия действовала энергично к большому неудовольствию татар, которые надеялись на ее поддержку или по крайней мере невмешательство. Генерал-губернатор выпустил предупреждение — в случае если из какого-либо здания будет открыт огонь, его разрушат артиллерийским обстрелом. Такими методами порядок был постепенно восстановлен, хотя возбуждение было по-прежнему велико и многие сомневались — не предвещает ли затишье новую бурю. Общее число жертв достигло 600, и счет продолжал непрерывно возрастать даже после относительной разрядки ситуации. Как обычно, власти допустили множество ошибок, которые скорее увеличили, чем снизили напряженность. Во время беспорядков обнаружилась неспособность власти реально контролировать ситуацию, она могла только молить бога о примирении враждующих сторон. Власть ожидала, что татары и армяне сами договорятся о мире, а она будет всего лишь контролировать честное соблюдение “правил игры”. Однако она очень редко могла наказать нарушителей соглашений, поэтому общественный порядок зависел от желания двух народов.
К моменту моего появления в Баку в местах пожаров выгорело все, что могло гореть, перестрелки прекратились. Около десяти тысяч солдат находились в городе и окрестностях, все ожидали прибытия новых подразделений. Никому не разрешалось находиться на улице после восьми вечера, однако каждую ночь слышались выстрелы и каждое утро находили новые трупы. Некоторые из нефтепромышленников хотели восстановить добычу, но в ситуации, чреватой риском, это оказалось невозможным. Армяне не решались возобновить работу из опасений перед татарами, татары — из опасений перед армянами. Многие русские и персидские рабочие в страхе разбежались, оставшиеся отказывались возвращаться на промыслы, пока их безопасность не будет должным образом обеспечена. Как армянский, так и русский комитеты призывали в своих прокламациях не возобновлять работу без гарантий жизни рабочих и улучшения бытовых условий. Армянский комитет угрожал смертью всем управляющим, которые попытаются организовать работу, не выполнив предъявленные требования. Английские бизнесмены были особенно озлоблены этим, один из них обвинил самих армянских нефтедобытчиков в организации угроз — не имея возможности начать работу, они будто бы препятствуют иностранным конкурентам получить преимущество. Я не мог получить свидетельств в пользу этих нелепых обвинений. С другой стороны, армянская газета “Баку” выдвигала столь же дикие обвинения против англичан, которые будто бы выдавали своих армянских служащих в руки татар под угрозой сожжения промыслов. Каждый день возникало новое возбуждение умов, митинговали революционные и рабочие комитеты, воздух был насыщен угрозами, взаимными обвинениями, дикими слухами. Совершались аресты, обнаруживались бомбы, появлялись грозные прокламации и резкие статьи в газетах “Баку” и “Каспий”. В результате среди населения не утихала паника.
Всего из 200 нефтяных вышек Биби-Эйбата было уничтожено 118, большинство других производственных строений превратилось в груды почернелых руин. Однако при детальном рассмотрении убытки оказались не так велики, как их оценивали поначалу. В самых первых сообщениях приводилась цифра в 15 миллионов фунтов стерлингов, затем она стала снижаться до десяти миллионов, пяти, трех… Теперь наиболее достоверной представляется цифра в 2-2,5 миллиона. Вся отрасль оказалась отброшенной назад, только радикальные меры снова поставят нефтедобычу на нормальную основу.
«Новое время»
