Издание “Россия для всех” опубликовало любопытный очерк “Идеолог геноцида армян. Жизнь и смерть Энвер-паши в Таджикистане” журналистки Фируз УМАРЗОДА, побывавшей на месте гибели одного из организаторов геноцида армян 1915 года Энвер-паши в Таджикистане.
Она рассказала о деятельности Энвера в этом регионе, о том, как он погиб. По ее версии, кровавый Энвер был убит неизвестным командиром красноармейцев. Однако по более объективным и достоверным данным, Энвера зарубил командир бригады Туркестанской дивизии Акоп Мелкумян (Яков Мелкумов)…
Судебный процесс над лидерами младотурок, организовавшими геноцид армян, состоялся в 1919-1920 гг. в Стамбуле. Главари были заочно приговорены к смертной казни через повешение, но вполне благополучно избежали кары. Сердобольные немцы в 1918 г. вывезли бывших союзников — Талаата, Джемала и Энвера — в Германию. Приговор привели в исполнение деятели армянского национально-освободительного движения (Операция “Немезис”). Талаат и Джемал были 
убиты в 1921 и 1922 гг. Оставался последний член “триумвирата” — Энвер-паша. Оказавшись в Германии, он сошелся с русским коммунистом Карлом Радеком и через него вступил в контакт с большевиками на предмет организации в Средней Азии борьбы против Великобритании. Большевики-ленинцы купились. В начале 1920 г. Энвер прибыл в Москву, где примкнул к Обществу Единства Революции с Исламом. Правительство Советской России уповало на это ОЕРИ для защиты своих интересов в Средней Азии и на Кавказе. К тому времени в Средней Азии вовсю подняли голову басмачи, выступавшие против Советской власти. В 1921 году Красная Армия была брошена на борьбу с басмачеством. Одним из центров басмаческого движения была Бухарская Народная Советская Республика, образовавшаяся на территории Бухарского ханства-эмирата, с 1868 года протектората Российской империи. Обласканный большевиками Энвер повел двойную игру, вскоре их предал и в 1921 году перебрался в Бухару — ближе к делу. Москва жаждала пленить предателя-Энвера, но мечта не сбылась: он воевал с РККА вплоть до 4 августа 1922 года, когда в бою у кишлака Чаган его зарубил Акоп МЕЛКУМЯН (1885-1962). За разгром банды Энвера и героизм в Гиссарской экспедиции Мелкумов был награжден вторым Орденом Красного знамени. У него в дальнейшем было много наград, что не помешало аресту в 1937 году.
Энвера долго и тщательно выслеживал Георгий АГАБЕКОВ (1896-1937) — оперсотрудник ЧК Туркестанского 
фронта. В этой операции был также задействован Гаспар ВОСКАНЯН (1886-1937) — командир 4-й армии Туркестанского фронта. Все они исполняли воинский долг, но у них была и своя чисто армянская мотивация — они должны были непременно найти и убить Энвер-пашу, и они это сделали.
Предлагаем очерк Фируз Умарзода, подкрепленный соответствующими вставками (курсивом) из воспоминаний Акопа Мелкумяна, записанных Гайком Айрапетяном, и мемуары Георгия Агабекова. На их фоне версия гибели Энвера, изложенная в очерке, кажется некой героизированной легендой.
Остается добавить, что холм, на котором был похоронен Энвер у кишлака Чаган, стал в советское время местом поклонения и власти его срыли. Сохраненные останки были переданы премьер-министру Турции Демирелю 4 августа 1999 года.
Идеолог геноцида армян. Жизнь и смерть Энвер-паши в Таджикистане
Из очерка Фируз Умарзода (далее везде Ф.У.).
На дворе был жаркий август, в кишлаке Яп праздновали Иди Курбан. Турецкий генерал Энвер-паша и бальджуванский главнокомандующий Давлатманд-бий смотрели бузкаши. Басмачей тогда отпустили на праздник и вождей охраняли всего несколько человек.
Это был первый Курбан, который встречал Энвер-паша в Восточной Бухаре. В это самое время красноармейцы готовили свое “козлодрание”. Несколько солдат заранее успели внедриться в местное население. Захват паши был запланирован на праздник.
Из мемуаров Георгия Агабекова
…После боев под стенами Бухары бывший военный министр Турции, Энвер-паша, отступил с восставшими басмачами в Восточную Бухару. Красная Армия вынуждена была следовать за ним, обеспечивая свой тыл и связь от нападений почти поголовно восставшего населения, маленькими гарнизонами. Русские солдаты, не привыкшие к нестерпимой туркестанской жаре, без воды, без провианта гибли как мухи. Целая дивизия вышла из строя только от малярии и дизентерии. Войска шли, не имея возможности встретиться с врагом.
Энвер-паша все время менял свое расположение, а войска, состоявшие из местных жителей, при появлении Красной Армии прятали оружие и превращались в мирных жителей. Но горе отряду, если он был малочислен или же залег спать после душной дневной жары, не выставив сильную охрану. Их ночью убивали.
Перед командованием армии стал вопрос — во что бы то ни стало найти восставших и уничтожить. А главное — уничтожить самого Энвер-пашу. Но как? Где его найти в горах и пустынях Восточной Бухары, где все население помогало ему и ненавидело пришельцев-русских.
Вот эта-то задача и была поручена мне. Я должен был найти Энвер-пашу и сигнализировать о месте его пребывания, не теряя его из виду, пока он не будет уничтожен. Это тяжелая, трудная задача. Даже при благоприятном исходе — смертельно рискованная задача. Но что значит риск, смерть для коммуниста-чекиста? Разве не должны они жертвовать жизнью для советской власти? А в Бухаре ведь советская власть. Правда, пока лишь формально, на основании постановления Всеузбекского курултая (состоявшегося, кстати, под руководством бывших агентов ЧК), но это неважно. Сейчас нужно уничтожить врага, а там можно взяться и за строительство.
Итак, нужно найти Энвера. Об этом я и думал, лежа на жестких досках в вагоне. Я ехал на его розыски в Восточную Бухару под видом мелкого торговца. Узбеки уважают мирных торговцев. Мне нужно с ними подружиться, а там видно будет.
— Ну, Саша, давай будем пить чай. Сбегай за кипятком, а я нарежу колбасы и хлеба, — предложил я своему спутнику Осипову.
Он не спеша одел сандалии на босу ногу и, взяв чайник, пошел на станцию за кипятком. Осипов — здоровый детина одних со мной лет. По натуре очень флегматичен. Больше надеется на свои кулаки, чем на голову.
От Героя свободы до военного
преступника (Ф.У.)
Исмаил Энвер родился в ноябре 1881 года в Стамбуле. Его отец, турок, был смотрителем моста, а мать, албанка, готовила покойников к погребению.
Английский историк Алан Мурхед писал, что тщеславный Энвер, не имея шансов сделать карьеру, будучи выходцем из такой семьи, примкнул к младотуркам. Он видел свою карьеру военной.
Сначала военный лицей, потом военная академия Генштаба, которую закончил в 1903 году в звании капитана. О нем заговорили как о Герое свободы после революции 1908 года, когда под давлением младотурок была принята Конституция и создан парламент.
В 1913 году Энвер-паша и его соратники совершили госпереворот, после чего в Турции фактически правил триумвират трех генералов, во главе которого стоял он, военный министр и глава Генштаба.
При германофиле Энвер-паше Турция вступила в Первую мировую войну, где воевала на стороне Германии. Эта война была неудачной для Турции. Одно из крупных поражений страна потерпела в битве с русской армией при Сарыкамыше на рубеже 1914 и 1915 годов. Тогда были убиты более 60 тысяч турок.
Сарыкамыш входил исторически в Великую Армению, и во время войны там жили армяне. После разгрома Энвер-паша объявил об измене армян на войне, заявив, что именно из-за них были такие потери. В итоге в апреле начались массовые высылки, депортации, аресты и убийства армян. По разным оценкам, за все время геноцида (за два года) были убиты полтора миллиона людей.
— На самом деле события были поводом, — говорит историк Каххор Расулиен. — Власти хотели очистить территорию страны от армян. Они думали, как покорить их или убрать с их истинной родины. С другой стороны, это было жестокой религиозной войной.
После поражения Турции в 1918 году Энвер-паша бежал за границу, где завязал новые связи с уже новой российской властью — большевиками. Оттуда он и был отправлен в Бухару в 1921 году…
От большевиков к басмачам (Ф.У.)
Энвер-паша отправился в Бухару в октябре 1921 года по решению Москвы. Он должен был склонить басмачей на сторону Красной армии, рассказывает Каххор Расулиен, доктор исторических наук, завкафедрой истории таджикского народа Таджикского национального университета. Но на самом деле уже тогда он вынашивал планы перехода на сторону басмачей, и, оказавшись в Бухаре, пантюркист и панисламист примкнул к ним в войне против красных.
— Прибытие Энвер-паши в Среднюю Азию усилило басмаческое движение, — говорит Каххор Расулиен. — Энвера здесь, в Восточной Бухаре, ныне центральном Таджикистане, знали как известного и видного полководца, и это подняло дух командиров басмачей.
Из воспоминаний Акопа Мелкумяна
“…Этот маньяк был женат на дочери турецкого султана и поэтому пользовался особым положением на мусульманском Востоке. Здесь турецкий султан почитался в качестве Магомета на земле. После поражения Турции в войне Энвер бежал из страны и нашел прибежище не где-нибудь, а у кремлевских властелинов. Два года он скитался по странам Востока, выискивая новые возможности для своих авантюр. А вынашивал он планы создания из народов Персии, Афганистана, Средней Азии нового мусульманского государства. Себя, конечно же, видел во главе этой империи. Большевики пригласили его на съезд народов Востока в Баку, где Энвер обратился к делегатам с письменным заявлением, которым объявлял себя сторонником национальной политики большевиков. Это был ловкий ход мошенника. Но главари большевиков поверили ему. Через год, в ноябре двадцать первого, Энвер стал главнокомандующим Вооруженных сил Бухары и там же подготовил восстание”.
Эмир Алим-хан (последний эмир Бухары), находясь в Афганистане в бегстве, назначил пашу главнокомандующим всеми войсками моджахедов и басмачей в восточной части бухарского государства. “Дела идут именно так, как я хотел. Беки вместе со своими бойцами собираются из всех неоккупированных частей Восточной Бухары, а именно Куляба, Бальджувана, Дарваза и Каратегина. Ассамблея, составленная из этих беков, составит на первых порах новое правительство Бухары. Все готовы исполнять то, что я захочу… Я вступал в бой с русскими пять раз за последние десять дней. В самом последнем из боев много русских было убито”, — писал Энвер-паша своему брату Камилю в январе 1922 года.
Из воспоминаний Акопа Мелкумяна
“Вот здесь, в Восточной Бухаре, расположил свои войска Энвер. Ставка его находилась в кишлаке Кафрун, где и начал формирование регулярных частей. Отсюда он распространял многочисленные фирманы, то есть манифесты, которые призывали “правоверных” к свержению сатанинской власти и объединению под зеленым знаменем ислама. Через верных прислужников Энвер усиленно распространял слухи, что к нему на помощь идет кавалерия англичан и многочисленные полки турецких добровольцев с артиллерией на боевых слонах. Для любого военного специалиста было ясно, что слоны совершенно непригодны для военных действий в горах. Но чем невероятнее были слухи о слонах, тем настойчивее их повторяли: ведь и Александр Македонский, по преданию, пришел в Среднюю Азию со слонами, а чем Энвер-паша хуже Македонского?
Энвер был необычный главарь басмачей. Военное академическое образование, полученное в Германии, боевой опыт Первой мировой войны и, наконец, огромное численное превосходство в силах делали его серьезным противником. Но я твердо решил на этот раз не выпускать его живым. Дело в том, что первого января пятнадцатого года под Сарикамышем Энвер был разгромлен и ретировался с поля сражения. Я во главе казачьего эскадрона погнался за ним. Но, услышав армянскую речь, остановил погоню. Не знал я тогда, что личная охрана Энвера целиком состояла из армян. Крик Ованеса Чауша, мол, свои, свои… остановил меня. Ту роковую ошибку пришла пора исправлять. На то и судьба еще раз свела меня с Энвером. Ты, мой молодой друг, должен понять разницу в уничтожении Талаата, Джемала и прочих подонков с Энвером. Те были не у дел. Энвер же имеет солидное войско, за его спиной Восток. А Восток, как ты знаешь, дело тонкое, коварное, фанатичное. Да и Москва настаивала брать этого ублюдка только живым. Телеграммы шли то за подписью Троцкого, то Ленина. Вмешался в это дело и Дзержинский. У всех просьба-требование — Энвера брать только живым. Дудки! Этому преступнику, этому заклятому врагу моего народа — никакой пощады! Легендарный Гаспар Карапетович Воскамов в те дни командовал войсками Туркестанского фронта, заменив на этом посту Семена Буденного. Он тоже прислал телеграмму, которая была лаконична: “Мне нужен мертвый Энвер. Прочти. Думай. Немедленно сожги”.
Тем временем советская власть всерьез взялась за задачу ликвидации бывшего союзника, а теперь уже руководителя басмаческого движения. В июле началось наступление, и паша, недавно славно бравший Душанбе, отступил в Бальджуван, где присоединился к местному главнокомандующему, беку Давлатманд-бию.
Сабля Энвер-паши (Ф.У.)
— В этой крепости сидели эмир, бек Давлатманд-бий и Энвер-паша, — показывает нам обветшалое строение завотделом культуры и туризма хукумата Бальджувана Шамсулло Ахадов.
…Мы находимся в Бальджуванском районе, что в 200 километрах юго-восточнее Душанбе. Сегодня здесь проживают около 20 тысяч человек. Ни во времена Союза, ни в период 20-летней независимости местность не претерпевала особых цивилизационных изменений. Зато здесь сохранились многие исторические памятники, пережившие не одно десятилетие.
До советского устройства в Бальджуванское бекство входили территории нынешних Дангары, Темурмалика, Сарихосора, большая часть Восе и Ховалинга.
— Это был культурный и административный центр большого бекства. Когда революционеры стали теснить Энвер-пашу, он отступил сначала в Гиссар, Куляб, потом конечную точку выбрал тут, — говорит Ахадов.
Из мемуаров Георгия Агабекова
Мы въехали в Гузар (Гиссар. — “НВ”). Маленький, крытый навесом, базар. Мы подъехали к традиционной чайхане — этой восточной гостинице и, расплатившись с красноармейцем, соскочили с повозки. Смыв с себя грязь и пыль, мы расположились пить чай. Узбеки в чайхане расспрашивают нас, кто мы, откуда приехали и чем занимаемся. Вместо ответа я открыл свой ларек и предлагаю товар. Это наша лучшая рекомендация. Начинается рассматривание товара и удивленный разговор о рыночных ценах товаров в сарае. Мы со своей стороны интересуемся рынками Деннау и Юрчи, куда намерены ехать “продавать товар”. Ко мне сбоку подсел узбек, довольно бедно одетый. Ему на вид лет 35. Желтое худое, но энергичное лицо, умные глаза.
— Слушай, бай, — обратился он ко мне, — меня зовут Абдурахманом. Я знаю здесь каждого торговца. Знаю, где какой товар можно выгодней продать, даже поеду с тобой в Деннау и Юрчи, — добавил он торжественно, точно этим он приносил какую-то жертву.
— Очень хорошо, Абдурахман-бай, — ответил я, — мы пробудем здесь дня два. Давай поработаем, а дальше и увидим.
Отныне мы под опекой Абдурахмана. Мы в его сопровождении пошли покупать кое-какие товары, которые выгодно можно продать в районе Деннау.
— Слушай, бай, — прошептал он мне на ухо, — мы должны купить товар у старого Рахматуллы-бая и поесть с ним чаю.
— Почему именно у него? — спросил я.
— Ты же слышал, что в Деннау и Юрчи много басмачей, — начал он объяснять мне, — так вот, нужно беречь свой товар. Мало ли разбойников шляется по дорогам. Но если мы будем иметь письмо Рахматуллы к его брату в Деннау, то мы можем спокойно ехать. Верь старому Абдурахману, он знает, что говорит.
Раннее утро. Мы в пути на Деннау.
— Абдурахман-бай, трудно сейчас жить стало, совсем нет торговли,— сказал я от скуки.
— Да, — вздохнул он, — это революция все испортила. Не будь революции, я теперь богатым человеком был бы.
— А ведь басмачи тоже против революции, почему ты не с ними? — продолжал я.
— Басмачи хотят эмира, — ответил он, оглядываясь по сторонам, точно кто-нибудь в этой пустыне мог его подслушать. — А я знаю, что такое эмир. При старом эмире наш гузарский бек силой взял мою сестру и изнасиловал. А его писарь заставил сожительствовать с ним моего младшего брата. А что сделаешь? Только скажи и голову отрубят. Нет, лучше русские. Они лучше, чем эмир. Вот теперь Энвер-паша хочет быть эмиром, — продолжал он, — его из Турции выгнали, и он пришел к нам. Они воюют, грабят, а нам житья нет.
…У меня мелькнула мысль завербовать Абдурахмана.
— Да, деньги большая сила, а сейчас заработать их очень трудно, — задумчиво сказал я. — А знаешь, Абдурахман-бай, что русские обещают 100 миллионов тому, кто найдет Энвер-пашу и сообщит властям, где он укрывается.
— Хоп! Каждый мальчик знает, что Энвер в кишлаках у Деннау, — сказал он с сомнением.
— Ну а если это правда, ты пошел бы на это дело? — спросил я.
— За половину, за четверть этих денег отдал бы Энвера и всех этих турок. Это они принесли войну в наши края, — с ненавистью сказал он.
Неподалеку от крепости находится местный народный музей. Его открывают от случая к случаю, когда заезжают гости и туристы. Местный житель Бобои Саид создал этот музей сам лет двадцать назад. Бобои Саид полез показать нам самое ценное, что есть в этом музее, вещи, которые он обычно не оставляет на виду.
— Это сабля Энвер-паши, — вытаскивает он из-под глубокого стола полуразрушенный клинок.
Бобои Саид уверен, что сабля действительно принадлежит османскому генералу.
— Я нашел ее спустя 60 лет после смерти Энвер-паши, — рассказывает он. — Мне ее принесли люди, которые лично хоронили пашу. До этого никто ни в чем не сознавался. Если бы узнали о сабле, обязательно бы наказали. Ведь он был против советской власти, против большевистской партии.
Здесь же из-под стола старик достает другую саблю. Он верит, что она принадлежала самому Давлатманд-бию. Бобои Саид любовно очищает ее от пыли и аккуратно складывает назад.
По следам крови (Ф.У.)
Мы пытались найти место гибели Энвер-паши. После долгих расспросов у местных жителей едем в Обидару. Холм за холмом, под ногами уже горы, а впереди глубокое бездорожье. Жители Бальджувана ездят только на советских уазиках. Самая лучшая “передковая” машина, говорят владельцы. Наш водитель купил свою за тысячу долларов у 201-й российской военной базы.
Но и эти “динозавры” здесь порой бессильны. В условиях бездорожья на высоте нескольких тысяч километров местные жители пересаживаются на коней, как когда-то покоряли эти вершины басмачи. А наш водитель в итоге заблудился.
— Энвер-паша пал там, откуда вы ехали, — встречается на пути нам всадник. — Мы сейчас находимся в селе Яп, здесь его ранили, а умер он там, — показывает нам налево от себя. — А похоронили его вон на том пике, вправо от нас, в селении Чаган. Чтобы взобраться туда, вам сутки потребуются. Очень труднопроходимое место.
…Под нашими ногами тюльпаны, маленькие, красные, как капельки крови, как след, идущий широкой тропинкой к месту захоронения паши.
Из мемуаров Георгия Агабекова
Уже четыре дня я один среди басмачей. Товары все проданы. Мне абсолютно нечего делать. Я почти все время проводил в чайхане. Только изредка выходил смотреть, нет ли чего нового у небольшого глиняного садика, где помещался Энвер-паша. Однажды я его увидел.
Он прогуливался в компании одного из своих офицеров. Среднего роста, красивое лицо, приподнятые кверху усы, аккуратно выбритый. Он все еще носил форму турецкого офицера. Только на голове вместо фуражки красовалась белая чалма. Задумчивое выражение лица. Видно, о чем-то думал. В одиночестве я тоже думал. И чем больше думал, страшнее становилось. Я ведь был молод, и мне ведь жить хотелось. А тут один в стане басмачей. Я отгонял эти мысли, старался думать об успехе. На другое утро на осле с товарами приехал Абдурахман. Разгружаясь, он незаметно передал мне клочок бумаги: “Войска вызваны, связь не прерывайте. Следите об изменениях дислокации противника срочно сообщите”.
В тот момент Энверу сообщили две вещи: во-первых, русские окружили, во-вторых, вон тот джигит на самом деле кафир.
…Энвер-паша вскочил на коня, схватил того “русского командира”, прямо как тушу козла, перевалил поперек седла и умчался. Этот командир и убьет его чуть позже…
Так помнят и рассказывают сегодня историю смерти Энвер-паши простые жители Бальджувана, где 4 августа 1922 года был убит генерал.
Энвер-паша несется с русским командиром на седле.
— Русский был еще жив, и у него в сапоге был ствол. Так нам рассказывал мой дед, — вспоминает житель современного села Обидара Хайриддин Гуломов. — Вдруг русский очнулся, вытащил ствол и выстрелил в Энвера из-под его ног. Раненый паша бросил его и поскакал дальше. Доехав до Обидары, он упал и уже здесь отдал душу.
Из воспоминаний Акопа Мелкумяна
Нa рассвете мои полки внезапным ударом еще до утренней молитвы ворвались в Кофрун. Началась жестокая рубка. Басмачи банд Энвера не выдержали нашего дерзкого, ошеломляющего удара. Энвер без халата и сапог — он еще нежился в постели, когда под его окном засверкали наши клинки, ускакал в горы. Нет, не уйдешь, кровавый шакал, на твоей совести кровь моего народа! Двадцать пять верст гнался за ним. Настиг его в большом кишлаке Чаган. В кровавой рукопашной схватке прикончили всю банду “правоверных” убийц. Энвера зарубил лично. По праву победителя оставил себе его личную печать: огромную, серебряную, с надписью — “Верховный главнокомандующий всеми войсками ислама, зять халифа и наместник Магомета”. А вот личный Коран и позолоченный халат Энвера отправил в Москву… Энвер пережил кровавого собрата Джемала всего-то на десять суток. Да, я прикончил Энвера летом 1922 года на окраине кишлака Чаган, недалеко от мечети. Приговор турецкого Военного трибунала приведен в исполнение в Берлине, Тифлисе, в кишлаке Чаган! Возмездие неминуемо!
Из мемуаров Георгия Агабекова
“Рапорт командира дивизиона в штаб 13-го корпуса: “Приняв тщательные меры предосторожности, дивизион направился по указанному направлению. Недалеко от кишлака, где был расположен штаб противника, мною был выделен один эскадрон и послан в обход, чтобы отрезать путь на случай отступления противника. В пять часов утра дивизион пошел в атаку, но был встречен оружейным огнем противника. Нашим пулеметным огнем противник был сбит с позиций и беспорядочно бежал.
Штаб басмачей во главе с Энвер-пашой бросился в горы, но, наткнувшись на эскадрон, посланный в обход, принял бой. В результате боя штаб противника уничтожен. Успели спастись только трое. 28 трупов остались на месте боя. Среди трупов опознан и Энвер-паша. Ударом шашки у него снесена голова и часть туловища. Рядом с ним был найден Коран”.
Так сложил голову бывший военный министр Турции Энвер-паша, один из авантюристов от революции, палач всех армян. Я лежал на скамейке в кабинете начальника гарнизона Деннау и, подложив под голову седло, отдыхал”.
* * *
…Маленький бугорок, окруженный деревьями. Жители кишлака Обидара уверены, что Энвер-паша умер именно здесь. По рассказам, он пролежал на голой земле еще какое-то время, пока его не нашли. А после того как нашли, тело прятали, пока все не стихнет, а уже потом погребли в самом недоступном месте, на пике в Чагане, чтобы “рука кафиров не достала”, рассказывают местные жители.
На место смерти Энвер-паши, главного идеолога геноцида армян, сейчас приходят молиться…
— Люди верят, что это место целебное, — говорит Гуломов. — Приезжают из отдаленных районов, читают молитву, просят исцеления. Почву берут для лечения чесотки, язвы…
… В 1999 году Таджикистан передал Турции частичку ее великой и переломной истории — останки Энвер-паши.
Они были перезахоронены в Стамбуле.
На снимках: вход Красной Армии в Бухару; кровавый Энвер-паша; Акоп Мелкумян; Георгий Агабеков.
«Новое время»
